Итак, в своей рецензии под заголовком «Много слов не всегда истина» от
03.01.2010 профессор Золин пишет:
«Исследователи Росомаха и Светлояръ (меня, правда, всегда настораживают
„учёные под псевдонимами”) опубликовали любопытные, далековатые от науки,
версии „Cемь слов надписи ан-Надима.Палеолингвистическое исследование” и
„Приволжский диск”. Палеолингвистическое исследование». Вестник Российской
Академии ДНК-генеалогии Том 3, № 12 2010 декабрь». Безусловно, профессор Золин, мы могли бы написать
«Доктор … наук С.
или Р.», но изменилось бы от этого содержание работы? Очевидно, что нет.
Одна из целей, достигаемых посредством использования псевдонимов, как
раз и заключается в обезличивании работы. То есть, непосвящённому
читателю и рецензенту становится непонятно, кто конкретно эту работу
выполнил. В результате рецензент в своём отзыве вынужден опираться
исключительно на содержание работы, а не на научные звания и
регалии её авторов (или на отсутствие таковых). И это должно являться
одной из предпосылок для непредвзятой и более объективной оценки
полученных результатов — в рецензенте должен заговорить голос
настоящего учёного, стремящегося к познанию истины, и только неё. Таким
образом выбивается почва из под ног так называемой «цеховщины», и
появляется шанс начать конструктивную дискуссию. И, судя по
комментариям профессора Золина, наши псевдонимы полностью
выполнили свою роль. Профессор полностью потерял ориентацию.
Однако, доктор исторических наук вместо того, чтобы сосредоточиться на
научном анализе работы, стал искать пути возвращения в состояние
привычной «цеховщины». И он этот путь нашёл. Цитируем: «„некоторых
язычников” (как они себя позиционируют)». То есть, славянские псевдонимы
профессор Золин истолковал исключительно как принадлежность авторов
к «язычникам». А раз так, то становится ясно, как профессор должен себя
вести по отношению к «язычникам» — так, как это предписывает
официальная позиция РПЦ и других официальных и «очень серьёзных
организаций» — как к людям недалёким, потомкам варваров, результатом
потуг которых может быть только «фигня» (термин профессора). Теперь для
профессора всё «опять, как при бабушке», можно спокойно стать по ветру,
расслабиться и сразу перейти к окончательным (и заранее известным)
выводам. Стоит ли говорить, что такой подход профессора, доктора
исторических наук, не имеет к науке никакого отношения? А если бы один
из псевдонимов звучал бы как «Адольф»?.. Мы предоставляем читателям
самостоятельно додумать, к кому профессор Золин причислил бы
уважаемых авторов...
Заметим также, что различные псевдонимы никогда ничего не сообщают об
их авторах. Так и в этом случае профессор Золин оказался жертвой
собственной близорукости — ни к каким «язычникам» авторы себя не
причисляют и подобным образом себя, конечно же, не позиционируют.
Приведённое выше утверждение профессора ничем не обосновано.
Далее профессор Золин пишет:
«Здесь бы авторам ухватиться за „небольшой кусочек белого дерева” с
русскими письменами. Всё польза для истоков „Велесовой книги”. Но они
увлеклись игрой в расшифровку нескольких незнакомых знаков, да ещё
предполагающих чтение справа налево». С каких это пор русские письмена предполагают чтение справа налево?!
Этот пассаж доктора исторических наук, профессора Новгородского
госуниверситета вообще не выдерживает никакой критики. Поэтому мы его
даже не комментируем.
Далее профессор Золин пишет:
«Любая краткая надпись подобного типа может иметь ещё десятки других
вариантов перевода, так как при передаче „русского письма” — не исключена
вероятность, — ан-Надим в той или иной степени случайно отчасти
использовал и арабское. Да и о приведённых нескольких знаках „русского письма”
(остальные-то десятки знаков неизвестны) можно вечно спорить». Было бы весьма неплохо, если бы профессор Золин привёл конкретные
примеры
«десятков других вариантов перевода» — увы, но отчего-то он
этого не делает. Что свидетельствует, в свою очередь, всего лишь о ничего
не значащих общих рассуждениях на тему
«множества вариантов, которые
могли бы быть». Мог ли ан-Надим
«случайно» использовать элементы арабского письма и
какие имеются основания для подобных предположений? Для ответа на эти
вопросы мы должны обратиться к первоисточникам и к мнениям
компетентных специалистов, которые сообщают нам следующее:
1) «Образцы древнееврейской с элементами курсива, южноаравийской,
эфиопской и пехлевийской письменностей, приведённых у Ибн-ан-
Надима, вполне аутентичны. Это позволяет предположить и подлинность
древнерусской надписи и относительную корректность её воспроизведения
автором сочинения и переписчиками. В связи с последними нужно
отметить, что копия надписи в обоих вариантах явно несёт отпечаток
навыков арабского круглого почерка соответствующих рукописей,
характерного для XII-XIII в., в то время как почерк автографа (как и более
раннего списка XI в.) памятника, несомненно, отличался большей
угловатостью. Соответственно, и оригинал надписи мог (а для надписи,
вырезанной на дереве, и должен был) иметь более угловатый рисунок, что
следует иметь в виду при попытках прочтения. Не приходится сомневаться,
что на протяжении последовательного копирования надписи её элементы
заменялись близкими, но более привычными начертаниями арабской
письменности. Аналогичное явление обнаруживается, например, в
боснийской мусульманской кириллице, где едва ли не половина букв
заменена легко узнаваемыми начертаниями поздней турецкой скорописи»
(Зайцев, Морозов, 2007).
2) «Некто, чьим словам я могу доверять, рассказывал мне, что один из царей
горы Кабк (то есть Кавказа) послал его к царю Русских; и это послужило ему
поводом для замечания, что Русские всё же должны были иметь письмо,
которое, должно быть, вырезалось на дереве. При этом он извлёк
небольшой кусочек белого дерева, который передал мне. На нём были
вырезаны письменные знаки. Я не знаю, представляли ли они слова или
отдельные буквы. Вот их изображение...» (ан-Надим, цит. по: Frähn, 1836:
513-515).
Из этого мы можем сделать следующие умозаключения:
1) Поскольку все остальные образцы письменностей, приведённые ан-
Надимом, признаны аутентичными (адекватными, подлинными), то нет
никаких оснований сомневаться и в аутентичности образцов письменности
русской. Также нет никаких указаний на предвзятое отношение арабского
библиографа к русскому письму. Более того, все обстоятельства
свидетельствуют о том, что арабский библиограф был очень аккуратен в
своей работе и прилагал максимум усилий для правильного отображения
разных видов письма.
2) Утверждение самого ан-Надима о том, что он опирается на свидетельство
человека, которому он лично доверял, свидетельствует о том, что он был
очень ответственным человеком и, насколько было в его силах, пытался
избежать ошибок в своей работе. Несомненно, что кусочек «бересты» с
редчайшим образцом русской письменности представлял для библиографа
очень большую ценность. Несомненно, что ан-Надим приложил максимум
усилий для адекватной передачи русского письма в своём сочинении.
Таким образом, версию о «случайном» использовании арабского письма
при передаче русских письменных знаков можно практически исключить.
В связи с вышеизложенным возникает вопрос: на основе чего профессор
Золин выдвинул идею о возможности «случайного» использования ан-
Надимом арабского письма вместо русских письмен? Оснований для таких
предположений нет, и утверждение профессора лишено, тем самым, каких-
либо оснований (приносим свои извинения за непроизвольный каламбур).
Далее, в работе «Семь слов надписи ан-Надима» мы пишем:
«Уникальность надписи ан-Надима и невозможность её сравнения с
другими надписями, выполненными тем же письмом на территории
Древней Руси, со строгой научной точки зрения переводит наши
результаты в разряд „гипотетических”, то есть вполне возможных, но ещё
достоверно не доказанных». Дочитал ли профессор, доктор исторических наук Пётр Золин до этого
места прежде, чем делать заключение о том, что «Да и о приведённых
нескольких знаках „русского письма” (остальные-то десятки знаков неизвестны)
можно вечно спорить»?
Далее профессор Золин пишет:
«Любая версия ныне в науке возможна. Вопрос, как она доказана. Археологический
комплекс (датировка, набор предметов), из которого „амулет” (?). Время и
месторождение данного металла (сплава ? первые брахми на бронзе
http://ru.wikipedia.org/wiki/Брахми<\/u><\/a> ). Здесь без комплекса экспертиз не обойтись. Да
затем и консультаций очень опытных лингвистов». А читал ли вообще профессор Золин наши работы? Ведь в работе
«Приволжский диск» мы как раз об этом и пишем:
«Однако, наличие всего лишь одного уникального артефакта (да ещё и с не
совсем ясной археологической предысторией), найденного на территории
России, конечно, ещё не даёт нам права перевести это предположение в
научный факт». И далее:
«Не являясь, однако, специалистами по древнесемитским языкам, авторы
выражают надежду на то, что, в том числе и благодаря настоящей
публикации, „Приволжский диск” привлечёт также и внимание
профессиональных семитологов и эта последняя надпись также получит
своё объяснение». Таким образом, доктор исторических наук Пётр Золин, не разобрав и не
проанализировав ни одной строчки из наших работ, не выявив ни одной
ошибки или несуразности на 80 страницах сложного текста
лингвистического содержания, сразу же переходит к окончательным
выводам:
«Вывод. Перед нами любопытные фантазии „некоторых язычников” (как они себя
позиционируют), но „научная” (реально антинаучная) — фигня, достойная
Академии ДНК-генеалогии». 80 страниц текста, содержащего подробное обоснование предлагаемой
интерпретации практически каждого письменного знака, прошли сквозь
мозг доктора исторических наук, ни за что там так и не зацепившись. Факт
поразительный. Столь же поразительный, как и ни единой строкой текста
не обоснованный вывод «учёного» мужа: «„научная” (реально антинаучная) –
фигня». Как П. Золину удалось стать доктором исторических наук с таким
«складом ума» и с такой поразительной неспособностью к аналитическому
мышлению и построению элементарных логических умозаключений?
Авторы приветствуют любые обоснованные аргументы как «за», так и
«против» по затронутым в их работах проблемам, и готовы к любым
обсуждениям результатов при условии искреннего желания вести
конструктивный и продуктивный диалог.